Юлия Кристева говорит о прощении как о безвременном пространстве, которое разрывает связь причин и следствий, преступлений и наказаний, останавливает время действий. Она утверждает, что идеально может простить только бог, которого нет, а все остальные неидеально прощают. Освоив искусство прощения, мы учимся умирать не только свою, но и чужую смерть, обнимая своей пустотой и ничтожностью себя и других.